Некоторые волки воют совсем не на луну. Ведь луна так далеко, а до звезд иногда можно дотянуться. Белла, Трис, Красавица… Путеводная звезда моя. Ты ведь даже не представляешь себе, насколько ты яркая. Ты молодец, Белла, огромный молодец. Ты способна на то, чего я никогда не смогу, да и не захочу. Перед тобой весь мир, Белла. Он принадлежит тебе, а мне не принадлежишь даже ты, как бы я этого не желал.
«Лист ожидания», он у каждого из нас и про каждого из нас. Не нужно быть разведчиком, чтобы понимать, кто в моем. Отец, мама, Рэйб, Белла и Розье с Мальсибером. Каждый из этих людей находится еще в нескольких листах ожидания. Каждый из этих людей находится на войне. Хочет того министерство магии или нет, но она уже началась. Еще до моего рождения, в конце концов, не зря же отец был одним из первых, кто начал служить Ему.
«А чего стоит твоя верность тогда?»
Дело Лонгботтомов.
- Гай, почему ты служишь Лорду?
- Хрен знает, - на лице Мальсибера-младшего отражается беззаботная улыбка. – Папа сказал.
- Логично. – Глядя на Гая не улыбаться невозможно. – А на самом деле?
Почему я здесь? Зачем мне это? Ради чего я преклоняю колено перед Темным Лордом и подчиняюсь Розье, Долохову, Мальсиберу? Лишь ради одного – я хочу снова и снова видеть гордость в глазах отца и, что греха таить, в глазах Волдеморта. Два года назад, закончив школу, я хотел сбежать от всего этого, спрятаться, побыть одному и все обдумать. «Не подведи меня». Кто я такой, чтобы отказываться от всего наследия своего рода, своей семьи? Кто я такой, чтобы брезгливо морщиться, как девчонка, при виде крови? В то время я ненавидел самого себя и окружающих. Себя – за слабость. А их – за то, что они пытаются мне указывать.
Смешно, не правда ли? Прошло два года и я, как домашняя собачка, бегаю по свистку Долохова. Один свисток – два свистка – три. Стоп. Круцио.
Этот день однажды закончится и, дотащившись до постели, мы с Беллой обменяемся впечатлениями дня. Количество травм мы подсчитываем уже чисто машинально, чтобы ненароком не задеть друг друга за больные места. Будь моя воля, её бы здесь не было, но, кажется, её воля сравнима только с волей Темного лорда. Долохову до нее вовек не дотянуться. Обнимаю её и засыпаю с улыбкой на лице.
Мое дежурство чуть раньше, чем её. Вылезаю из палатки, подставляя лицо лучам восходящего солнца. Мама смеялась в детстве, что я ненастоящий англичанин, раз так не люблю постоянную влажность и серое небо и так явно радуюсь каждому появлению солнца. Обхожу лагерь, здороваясь с Кэрроу, выманиваю из палатки Рэйба. Черт, Рэйб, как же ты меня вчера напугал. Сколько бы раз мозг не говорил мне, что твое или мое убийство было бы полной бессмыслицей, но эти синеющие на глазах губы и застывшее в неподвижности тело, лишили меня всякого самообладания. Я даже не помню, не наорал ли я на Гая, когда, наконец-то, нашел его. А целостность своего тинктурника Мальсибер сохранил лишь титаническими усилиями, ибо мои попытки перелистывать страницы в поисках нужно зелья больше смахивали на попытки вырвать их из переплета. Я два года тебя почти не видел, Рэйб и не намерен терять тебя сейчас. Не так просто.
- Живой твой брат, живой… - Знаю, знаю, Даниэль, но ничего не могу с собой поделить. Киваю на слова Гринграсса, отворачиваюсь и снова бросаю взгляд на Рэйба.
- Разбейтесь по парам!
Я в очередной раз задумываюсь, стоит ли мне выбрать Беллу для очередного спарринга или все же сегодня не стоит. На самом деле этот выбор не имеет никакого значения, потому что так или иначе вечером нам обоим пересчитывать синяки. Вместе или порознь? Противники или союзники?
- Кто из вас когда-либо испытывал на себе действие Круцио?
Мы с Беллой переглядываемся, показывая каждый на себя.
- И как вам?
- Уже привычно.
Ну что ж, а теперь время для практики. Будь я проклят, если я хочу причинить боль кому-то из нас. Осматриваю лица. Весельчак Розье, ворчливый Мальсибер, призывно улыбающаяся Алекто, грубоватый Амикус, простодушный Руквуд, которого порой хочется убить, но все же, сосредоточенно что-то просчитывающий Даниэль, Рэйб… Отвожу глаза и закрываю их. Нужно думать по-другому. Ведь у меня же получилось Смертельное проклятие, когда я уже почти совсем отчаялся, так может быть… Перед глазами всплывает лицо Долохова, втыкающего нож в ногу Гринграсса. В этот момент я забываю, кто мой соперник. Мне не за что извиняться, Антонин Николаевич, не важно, кто мой враг, важно, в чем моя цель.
- Круцио!
Минут через 10 это перестает быть важным – кто передо мной. Розье улыбается и приглашает Беллу потренироваться на нем. Выстрел. Долохов… Я попробую вас понять, Антонин Николаевич. Потому что вас назначили научить меня тому, что понадобится мне для выживания и борьбы. Вот только по рукам Беллы течет кровь. Не помню, кто её уводит. Может быть, она нашла в себе силы уйти сама. Передо мной Розье? Гринграсс? Круцио!
Вы говорите о врагах? О том, что такое лидерство? Почему мне кажется, что где-то здесь спрятана ложь? Задыхающийся в потоках блевотины Ивэн, корчащийся на земле Гай. Я стараюсь не смотреть на Рэйба и сосредотачиваюсь на составлении плана атаки на Розье-старшего, как под ноги мне с криком падает вернувшаяся невовремя Белла. Глаза застилает кровавая пелена, и крик Трэверса дарит мне яростное удовольствие, наслаждение его болью.
- Кто из вас думает, что он здесь самый умный?
Не могу не улыбнуться. Реплика Розье явно рассчитана не на меня. Я сегодня творил сплошную херню: оставил Беллу одну в лагере, чуть не свалился в обморок на зельях (хотя трясущиеся руки скрыть так и не удалось), окончательно «порадовал» Долохова, ни разу, ни единого чертова разу не нашел флага…
«- Ты научишься, наконец, мыслить по-взрослому?
Руди засмеялся.
— Вот помоги мне один-единственный раз, последний, и я сразу научусь мыслить по-взрослому. Честно-честно. Обещаю.»
Дело Лонгботтомов
Опять вызывают добровольцев. Смысла выжидать нет, я здесь, чтобы учиться. Если быть лидером – это не быть там, где опаснее всего, то пусть лучше этим занимаются те, кому это действительно по душе. Шаг вперед.
Сколько раз за час можно обежать эту оконечность острова? Мы не считали. Ни я, ни Даниэль, ни Руквуд. Последние 10 минут истекают, и в темпе утренней пробежки снова пробегаюсь по тем местам, где, я знаю, ничего не найду. Уже 40 минут мы знаем, что подсказки забраны, уже 40 минут мы знаем, что в них, но какой смысл возвращаться в лагерь без доказательств? Команды противников, разделившиеся в начале, снова объединились. Напасть не выйдет. Жаль. Очень хотелось бы найти ту сволочь, которая забрала подсказки. Последние минуты. Я спускаюсь по склону в долину, где стоит наш лагерь, и на миг застываю – какое красивое небо! Мы будем последними, а значит, Мальсибер подготовит нам что-нибудь «сладенькое». Но куда сильнее жжет другое – ненавижу проигрывать!
Что же скрывает Даниэль? Очередное задание преподавателей, судя по всему было рассчитано на практику в легиллименции, а не на логические рассуждения, которыми пытались оперировать мы. И все же, в тот момент, когда Руквуд вытянул короткую соломинку, на лице Гринграсса отразилось что-то такое, чего я раньше не замечал.
- Ну ты и крыса, Руди! – и я теряю доверие к человеку, которого знал с детства. Наверное, то же испытывал сегодня Гай, когда, не сдерживаясь, выкрикнул мне в лицо:
- Да откуда я знаю, скольких ты уже замучил до смерти? Что я вообще о тебе знаю?!
И я по-настоящему испугался. Потому что не могу и не хочу себе представлять, что однажды Гай или Ивэн могут отвернуться от меня. Не они. Не те, с кем я отдыхаю душой и с которыми могу поделиться самым страшным для меня. И я в панике шепчу:
- Гай, нет, это же я. Ты же знаешь, что я никого… только одного убил. Только одного. Я же тебе рассказал! Неужели ты думаешь, что мне доставило бы это удовольствие?
«Просто не люблю это вспоминать. Такой панический ужас — потому что все понимаешь, но совершенно ничего не можешь сделать... Стою там, смотрю в эту стенку, а в голове только одна мысль: "Ну вот и все, ну вот и все".»
Дело Беллы
Солнце прячется за горизонт. Дым костра выжигает глаза.
- Кто из вас хочет в боевую группу? – Поднимаю руку и натыкаюсь на саркастический взгляд Долохова. Да плевать мне, Антонин Николаевич. Не высижу я в аналитике, как Гай, мне не хватит терпения. А для разведки у меня не хватает… Да очень много мне не хватает. Так что давайте попробуем вместе работать?..
- Нет, я не возьму вас в группу. – И в этот миг дым поворачивается в мою сторону. Проклятие на вашу голову, Антонин Николаевич, если вы сейчас решите, что слезы катятся из-за вашего отказа. Мне плевать.
- А я возьму вас, Лестрейндж. – И удивление накрывает меня волной. Кажется, Розье даже не понял, что я изначально и хотел в разведку, просто совсем на нее не рассчитывал. Я и сам не могу в это поверить и что-то отвечаю ребятам, пока мы обнимаемся и хлопаем друг друга по плечам. Я все еще не верю. Амикус тоже будет с нами. Забавно… Я, Руквуд, Амикус. Веселая будет у нас работа. Рэйб, я в тебя верю.
И тут меня постигает второе удивление за вечер, когда Рэйб не просто остается в мини-Хогвартсе, но еще и получает распределение в разведку! Но… Но… Ты же хотел быть в тылу! Разве не тебе я говорил лишь сегодняшним утром: «Выбирай осторожнее!»
Странный сегодня был день. Розье подходит и начинает рассказывать мне о том, что мы будем делать. А я пытаюсь себе это представить. Представить Беллу в боевой группе, Мальсибера, читающего отчеты, Розье, вздыхающего на весь отдел: «Ну и где мой пиздюк?», Руквуда, рассказывающего побасенки и пытающегося при этом вслушиваться в чужие разговоры, пытаюсь представить себя в разведке… Я не могу их подвести, никого из них, не имею права. Даже чертова Руквуда, которого вот уже много лет хочу грохнуть где-нибудь в темном углу и закопать там же.
Пора аппарировать, выезд окончен. Приобнимаю Беллу.
- А теперь домой!.. Завтра на работу.